Садюшки.

Таня, типа, громко плачет,

Уронила в речку мячик.

Нет, чтоб ей прикинуть, дуре,

Не утонет он, в натуре!

***

Двое влюблённых на рельсах сидели,

Двое влюблённых на звёзды глядели.

Быстро примчался экспресс из Сибири-

Было их двое, а стало четыре.

***

Аня у дома гранату нашла,

Гранатой орехи колоть начала.

Первый этаж, восьмой, сто второй-

Подбросило Аню взрывною волной.

***

Маленький мальчик на яблоню влез,

Сторож Игнатий вскинул обрез,

Выстрел раздался, взметнулись вверх ручки-

Будет обед у некормленной Жучки.

Рвался серый холодный туман

Рвался серый холодный туман

Сквозь окно, что промёрзло и в щелях,

Занавеска из синего шёлка

Сорвалась с заржавевших гардин.

И вороны плясали на льду-

Согрешившие райские птицы,

И деревьев потёртые лица

На сухую глядели луну.

Мазитов Тимур (8 «Г»)

Зимним днем мы живем, словно в замкнутом ларце.

Небо-словно его крышка, намертво припаянная к краям.

Солнце, давно покорившийся зиме узник,

лениво катится по его бесцветной глади.

Вдруг из ниоткуда возникает ветер, взлетает ввысь

и начинает со всей силы биться о стеклянный свод

с желанием вырваться из этой тюрьмы.

Это ему удается только ночью, когда Кто-то из жалости к нам

постепенно отворяет небесный свод.

Ветер слышит зов пространства и летит к звездам,

нечаянно задевает луну, похожую на чашу, налитую до краев

всевластными чарами ночи,

из-за чего они начинают литься на всю ночь, постепенно

околдовывая ее.

Снег становится серебристо-фиолетовым, деревья оживают

и начинают разговор друг с другом понятными только для них жестами.

Кажется, вот-вот из-за столетнего дуба выйдет сказочный эльф,

но наступает рассвет и все становится по-прежнему.